[indent]
О ПЕРСОНАЖЕ Родственники: Йозеф Кейн, 78 – отец, охотник (в отставке)
Джулиана Кейн, 74 – мать, охотница (в отставке)
Дядя, тётя, кузен и кузина, множество более дальних родственников.
Ещё в начале девятнадцатого века первый предок Стефана бежал из Сеула, преследуемый правительством за приверженность католичеству и отрицание традиционного культа предков как идолопоклонничества с точки зрения христианства. Где-то в середине двадцатого века семья, носившая теперь вместо «Кан» фамилию «Кейн», перебралась из США на Британские острова. С тех пор многое изменилось, и даже ревностная вера отошла на второй план. Кто из родственников стал первым охотником, Стефан не знает, для него эта жизнь с рождения воспринималась как данность.
Йозеф Кейн в своё время к служению относился с подлинным ревностным рвением. Долго считал службу ордену своим единственным делом жизни, но, в конце концов, решился, сделал предложение девушке, которая буквально вымолила этот брак, жарко доказывая, что станет с ним рядом плечом к плечу и сможет родить и воспитать достойных детей.
Семейная жизнь и ожидание ребёнка несколько поумерило пыл супругов, которые избрали в своих убеждениях умеренную сторону, пытаясь, таким образом, сохранить равновесие хотя бы в своих мыслях. Тем не менее, судьба их сына была предопределена с рождения.
Детство и юность Стефана были наполнены тренировками в лагере, всё его время было отдано изучению боевых приёмов, особенностей различных существ, подготовке к ритуалу Посвящения, и Стефан, несмотря на то, что часто бывал опустошён досуха, чувствовал себя почти счастливым, покинув скучный старый дом, наполненный старыми вещами и запахом ладана. Ему казалось, он обрёл смысл своего существования.
В восемнадцать пережил Посвящение, не слишком легко, как говорится, его вела вперёд одна лишь вера. Несмотря на то, что орден уже давно ничего не имел общего с церковью, Стефан в молодости оказался чрезвычайно падок на идеи духовности и особого пути. Заручившись рекомендациями священства, подался в семинарию на следующие четыре года, с честью выдержал полугодовалый испытательный срок, прислуживая в одном из приходов… И так и не пошёл по этому пути. Поступил в обычный колледж, изучал там самую обычную экономику, снимал квартиру, и просто… проводил время. Жизнь Стефана по-прежнему тесно связана с церковью, он курирует благотворительный фонд «Милосердие», занимающееся поддержкой всех обездоленных (и пострадавших от магического воздействия), читает лекции в воскресной школе, но его жизнь всё же более светская, чем аскетически-святая.
Конечно, всё это время продолжалась деятельность Стефана в качестве члена охотничьего ордена, учеников призывали для участия в заданиях – выследить, задержать, изгнать… Задержанных передавали в руки старших охотников, и их судьба далее не заботила молодого человека. Он всегда верил, что поступает правильно, что делает то, ради чего рождён на этот свет, для чего предназначен.
В тридцать лет Стефан становится капитаном отряда охотников, ещё через семь лет – старшим охотником. Эта должность нравится ему больше, и в последующие годы он всё больше зарывается в руководящую работу, редко работая «в поле». Не всем это пришлось по нраву, кто-то разочарован, кто-то, наоборот, рад, но несмотря на благообразный вид, остатки набожности и устоявшееся в среде охотников прозвище «Святой отец», Стефан достаточно прочно удерживает свою позицию.
Какое-то время жил и продвигал работу своего фонда в Лондоне, там же произошла судьбоносная встреча, перевернувшая всю жизнь и все взгляды с ног на голову. Крэйг Ванг, бизнесмен и, как выяснилось, маг. Сначала их встречи, казалось бы, ничего не значили, но потом они просто не смогли отказаться друг от друга. Как это вылилось в совместную жизнь, Стефан до сих пор не может понять, но не жалеет ни о чём.
° СПОСОБНОСТИ: силы, полученные после Посвящения, в последние годы использует больше для творения защитных и лечащих заклинаний, чем для атаки, хоть и владеет в равной мере всеми направлениями. Физическая сила – не только благодаря «магии», но и долгой работе над собой.
В быту не инвалид, может всё, чтобы не умереть с голоду, зарастая грязью. Водит машину. Играет на фортепиано, но это лучше не слушать эстетам.
° ВНЕШНИЙ ВИД: крепкий высокий мужчина средних лет, азиатской наружности. В одежде предпочитает неумирающую классику либо сдержанный кэжуал, скорее выберет бежево-коричневую гамму, чем строгую чёрно-белую. Несколько старомоден, но это выглядит даже органично. Вообще, выглядеть респектабельно – это в некотором роде его работа, так как вкупе с доведёнными до автоматизма пресловутыми «изящными манерами» и негромким, но хорошо поставленным голосом позволяет располагать к себе нужных людей.
° ИНВЕНТАРЬ: пистолет с серебряными пулями, заговорённый кинжал (похож на обычный охотничий нож) – то из артефактов, что носит при себе всегда.
Пробный пост То, что келпи до сих пор мог сопротивляться, не являлось хорошим знаком. Но размышлять о знаках не было времени. Стефан не знал, может ли тот по-прежнему чувствовать окружение, или всё же поглощён борьбой с Крэйгом за собственный разум, поэтому принял решение вновь воспользоваться кольцом.
Умельцы их ордена всё хотели доработать кольцо так, чтобы оно позволяло видеть больше, двигаться быстрее, но сколько ни бились, не смогли добиться расширения его функций. «Нет божественного благословения» — на том попытки и закончились. Нет благословения – если в чём-то не везёт.
Для борьбы с кем-то сильным оно тоже должно было снизойти. Хоть их орден, в сути своей, давно уже отошёл от всего божественного. Внутри кольца была запечатана частица святых мощей, эти частицы были включены во многие их артефакты. Оставалось только удивляться, как мощи ещё не закончились…
Невидимость, которую даровало кольцо, позволила подобраться к беснующемуся келпи достаточно близко, даже не обладая молниеносной скоростью. Тот бился и метался в безумии, человеческие крики то и дело прорезало лошадиное ржание, и вместе с ним бесновались воды озера, неглубокого на первый взгляд, расположенного в обычном помещении, но почему-то казалось, что вели они куда-то несоизмеримо глубоко.
Стефан не заставил себя долго ждать, напрыгивая на дезориентированного мужчину, сжимая до хруста костей. Лезвие кинжала вошло глубоко в грудную клетку, пронзая сердце. Тот издал булькающий звук, дёрнувшись пару раз, и это больше было похоже на какое-то безумное родео, чем на стандартное сражение, и, глубоко вздохнув, разлетелся… тёмным дымом в руках Стефана. С лезвия словно бы стекали обрывки тёмных клубов тумана. В воздухе разливался непереносимый запах гниения и тины, всё покрылось влажной испариной и, казалось, готово было порасти мхом за считанные секунды. Воды «озера» успокоились, светлея прямо на глазах – или это была иллюзия?
— Твою мать… — выразил все сумбурные мысли, вертевшиеся в голове, Стефан. – Ты в порядке? – он бросил взгляд на Крэйга. Тот выглядел так, словно был в порядке. Ещё бы, теперь же не Стефан бился в припадке безумия…
И всё же, келпи никогда не умирали так. Этот дух, впитав слишком много силы, изменил свою сущность до неузнаваемости, являясь чем-то… Странным. Сильным. Большим. Но кинжалу, пронзающему сердца бессмертных, было всё равно. А вот получить возможность вонзить его в сердце – в этом всегда присутствовал элемент удачи.
— Спасибо. Я бы не справился без тебя.
В словах Стефана не было ничего, кроме глубокой благодарности и любви, но, если посудить, действительно не справился бы и именно без Крэйга… Любое физическое воздействие здесь было бессильным. Келпи ждал этого и был готов. Привыкший сам царствовать в мире иллюзий, он не учёл, что его сознание может стать мишенью само, в свою очередь.
Воды озера забурлили вновь, и над поверхностью воды появилась светловолосая женщина в белом платье. Стефан сжал в руке кинжал крепче, но понял… Что не чувствует тёмной энергии. Ещё один дух?
Фея.
— Вы освободили меня, благодарю, — сказала женщина. – Пока ещё не поздно, верните нам чашу.
Как-то резко навалилась головная боль и застучало в висках. Нет, не так, как перед безумием. Так, как болит голова у человека, который призван решать слишком многое.
Но ведь они уже приняли решение избавиться от артефакта?
— Значит, его сотворили феи, — пробормотал он. Глупо. Глупо было надеяться, хоть всё уже обсудил и решил, но всё равно каким-то краем сознания надеяться, что это та самая чаша. Которой касался сын божий.
|
