[indent]
О ПЕРСОНАЖЕ Урождённый Леонард Феликс Ван. Когда-то его отец покинул дожливый серый Лондон ради налаживания торговли китайским шёлком и чаем, как раз тогда, когда эта закрытая страна взламывалась словно консервная банка тупым ножом. Но привёз не только товары и не только деньги, но и любовницу. Её звали Мэй – по крайней мере, так её звал новый хозяин. И это при живой жене, которой не нравилось, что их новая горничная не понимает ни слова из тех, что были адресованы ей, зато отлично понимает, где находится спальня хозяйского дома. И вот, в один далеко не прекрасный день, округлившийся живот китайской «куколки» стал слишком нарушать точёный силуэт. И, конечно же, будучи настоящей леди, миссис Коллингвуд не сказала по этому поводу ни слова. Конечно же, никто не собирался признавать ребёнка, который, к тому же, по счастью не имел ни единой черты, про которую можно было сказать «смотрите же, вылитый мистер Коллингвуд!». Но несчастную не выгнали, ребёнка покрестили, назвали длинно и тяжеловесно и даже не обошли подобающим образованием... Поначалу. Затем мистер Коллингвуд разорился, и последнее, о чём он думал – любовница с приплодом. Мэй, к тому времени кое-как выучившая английский, так и продолжала прислуживать в разных домах, лет с четырёх привлекая к работе и сына, как подручного. Затем устроилась в одну из опиумных курилен, затем вроде как прибилась к богеме… Где-то в этот период Лео увидел балет, он даже не помнит уже, какую именно постановку, и оказался потрясён до глубины души – настолько этот воздушный и блистательный мир отличался от того, что он видел в повседневности. Он захотел учиться. Один из тогдашних любовников матери, имевший определённое влияние в театральных кругах, поддержал его. После он не раз и не два напоминал, что эту звезду разглядел среди помоев и угля для растопки именно он и зажёг тоже он.
Лео оказался талантлив. Возможно, даже слишком. Возможно, он сам о себе так думал, а вслед за ним этой уверенностью заряжались и окружающие. Если поначалу казалось немыслимым, чтобы ведущие партии исполнял какой-то полукровка, то после эти границы стёрлись и понеслась та самая шикарная жизнь. Которая слишком тяжело давалась и своим кажущимся блеском погружала в самые тёмные глубины собственного разума. Об этом никто не говорил, но все знали, что он пьёт. Сильно. И курит, не только сигары. За тридцать лет Леонард был дважды женат (и один раз остался вдовцом), всё это время имел постоянного любовника из той же театральной труппы, где был премьером, достаточно поклонников своего таланта и тех, кто был готов вкладывать в искусство, не требуя взамен ничего из того, что требовать в обществе было неприличным. А в тридцать первый год жизни понял, что всё это до смерти надоело.
Дело решил случай. До сих пор сложно сказать, действительно ли случай или же кто-то приложил к этому руку, но так совпало, что на горизонте уже зажигалась новая юная звезда, стремительно менялся репертуар согласно новым веяниям моды, жизнь неслась вперёд со скоростью паровоза, а он повредил ногу, поскользнувшись на слишком гладком, выглаженном сотнями ног паркете. Конечно же, он не поверил в случайность. Конечно же, он был уверен, что его специально кто-то решил убрать. Да только сделать ничего не успел. Грабители в подворотнях редко когда бывали милосердны к своим жертвам, которые можно обобрать до последней нитки.
Лео не сразу понял, что умер. Сначала это было каким-то странным сном. Он идёт по тем же улицам, видит тех же людей, но они проходят не то, что мимо, они проходят сквозь него, быстро, не задерживаясь. Он был ничем. Наверное, впервые в жизни он был ничем и никем. Воздухом.
Первое время его питали собственный страх, ненависть, злость. Он не хотел умирать, даже если когда-то и думал, что хотел. Нет. Он ненавидел всех, кто остался жить, особенно тех, кто занял его место. Их приятно было пугать. Питаться их страхом, стоило зашуршать тяжёлому занавесу на старой сцене, заскрипеть половицам, чему-то внезапно упасть или исчезнуть и появиться в совершенно неожиданном месте. Питаться страхом тех, кто, задержавшись допоздна, внезапно ощущали на своём затылке прохладное призрачное дыхание. Нет, они даже священника приглашали! Священник не помог.
Первое время Леонард думал, что убьёт их всех, просто потому, что его убили, а они живут. Потом как-то… отпустил. Наблюдал, как течёт время, как все стареют, умирают… Не осталось никого, кого он знал при жизни, не осталось самой этой жизни. Сколько прошло времени, оценить было сложно, потому что дух никогда не задумывался над подобными понятиями. Иногда он встречал других духов – полупрозрачные невнятные силуэты, скользящие по улицам города, огоньки между деревьев, встречал пляшущих на холмах фей и пикси, которые всегда казались всего лишь сказками. Он слышал их мысли, чувствовал оттенки их эмоций, даже если они несли всего лишь отпечаток, остатки того, что испытывали когда-то. Словно разноцветные лоскуты, это всё можно было собрать в одеяло, вырисовывая странные картины жизни.
К середине двадцатого века Лео почувствовал, что что-то меняется в самой его сущности. Его всегда влекло к тем местам, где завеса между миром смертных и потусторонним была особенно тонка, там он черпал силу, а, попробовав раз, уже не смог остановиться. Его стали замечать редкие встреченные на пути смертные – пока ещё как плохо сформированный силуэт. В какой-то момент его заметил один маг, предложил свою помощь. Крайне деловой маг. Этот Крэйг Ванг выжал максимум того, что можно выдать из связи с духом. Жаль, никто не предупредил Леонарда раньше – медиумам попадаться не стоит… и попадать от них в зависимость тоже. Но ритуал был проведён, он получил возможность чувствовать себя человеком.. Снова, за столько лет. Он помнил всё до мельчайших деталей и, одновременно с этим, всему пришлось учиться заново. Королева Виктория давно умерла… какая досада.
Господин Ванг просил лишь об одном – об информации. О всём, что только может добыть тот, чьё тело суть воздух. И который понимает малейшее его движение. Леонард же всегда знал, что информация стоит крайне дорого, дороже всего, что только может иметь цену, потому что информация есть власть. Они договорились. Они работали вместе. Сотрудничали. На какое-то время между ними даже закрутился необременительный роман, который закончился так же стремительно и без сожалений, как и начался. В конце концов, смешивать работу и личное – дурной тон.
Приходилось достаточно колесить по миру, но Лео снова наслаждался совершенно новой жизнью. И новым именем в том числе, Крэйг помог уладить многие и многие формальности и банальности новоявленному мистеру Хейлу, такие как, например, документы.
В конце концов, все дороги снова привели в Британию. Он снова танцевал, преподавал, критиковал… В какое-то время плюнул на всё и выбрал для жизни тихий Килларни, потому что до сих пор, даже в человеческом теле, чутко реагировал на малейшие колебания завесы между физическим миром и тем , куда путь ему, несмотря ни на что, был заказан. До сих пор сотрудничал с Крэйгом, если в нём нуждались, но, на самом деле, их дороги пересекаются вот уже лет десять всё реже и реже. Но не может позволить себе потерять из вида такую полезную связь насовсем, потому что существование в телесной оболочке для духа удовольствие, увы, не постоянное. Мало ли что может случиться.
° СПОСОБНОСТИ: в развоплощённом виде способен появляться в самых неожиданных местах и пугать людей леденящими воплями и не менее леденящими прикосновениями. Может устанавливать связи с прочими духами и считывать информацию, даже если те не обладают «разумом» в привычном понимании этого слова. В телесном виде не обладает никакими сверхъестественными способностями.
Как человек – главное, талантливый танцор. Сложно сказать, влияет как-то особо на гибкость, скорость и лёгкость движений существовании в посмертии в виде духа. Вся жизнь была подчинена искусству и танцу, в прочих областях наук и культур разбирается посредственно, не испытывая к ним глубокого интереса. На достаточно приличном слуху уровне играет на фортепиано. Владеет, помимо английского, ещё и французским. Слишком хорош для того, чтобы заниматься бытом, поэтому обзавёлся приходящей домработницей всё-в-одном.
° ВНЕШНИЙ ВИД: молодой мужчина азиатской наружности, слегка разбавленной английскими генами. Среднего роста, телосложение ниже среднего, но это обманчивое впечатление – из каждой мышцы и связки выжат максимум. Чёрные жестковатые наощупь волосы, карие глаза. Крайне выразительное лицо, держать которое не умеет от слова совсем. Движения и речь всегда немного манерны и немного старомодны, но нормально себя вести тоже умеет, когда того требует ситуация. Следит за модой. Следит за собой.
° ИНВЕНТАРЬ: Гребень Духов.
Пробный пост На самом деле, Ши Мин почти всегда соглашался куда-нибудь завалиться после работы и выпить, даже если всё, чего хотелось на самом деле – устроиться на родном продавленном диване с ноутбуком и абсолютно ничем не заниматься. Кроме совестливых терзаний, что вот, брату приходится работать куда больше него самого, а Ши Мин ему малодушно не помогает. Казалось бы, вопрос насчёт работы в похоронном бюро они обсудили когда-то раз и навсегда, но…
-…Но сегодня я не могу, простите.
Он пожимает плечами и с виноватой улыбкой закидывает потёртый ремешок спортивной сумки на плечо. Он прекрасно знает, что выглядит слишком мило для того, чтобы на него обиделись всерьёз.
Обычно, на Ши Мэе это тоже срабатывало, но сегодня ему явно дали понять, что пропустить семейный братский ужин он не имеет права. Это было даже… мило. На самом деле мило. Потому что, обитая в одной квартире, виделись они так же часто, как если бы жили на разных концах города.
Ребята прощаются и уходят, Ши Мину же достаётся почётная обязанность проверить напоследок и запереть студию, а значит, завтра ему придётся прийти раньше всех… Хотя ключи есть ещё у Лю, их администратора. А есть ли они у Лю?
Поёжившись на прохладном осеннем ветру, Ши Мин натягивает рукава толстого свитера с дурацким абстрактным рисунком почти до пальцев, но, дойдя до автобусной остановки, всё-таки достаёт из кармана телефон и отправляет в вичат животрепещущий вопрос: «У кого ещё есть ключи? Моя первая группа завтра последняя XD». Чат отвечает гробовым молчанием. Пальцы сами тянутся переключить будильник на завтра, но останавливаются на полпути – вдали виднеется автобус, а над толпой на остановке отчётливо витает желание взять его на абордаж.
«Ну ответьте, я правда не знаю».
Он еле впихивается куда-то в середину автобуса и готовится мирно доехать до конечной остановки, затыкая уши наушниками и включая музыку. Так, эта песня с группы, та с репетиции, этот плей-лист напоминает ему бывшую балетную труппу, а это… О, это скидывал ему брат, но так руки – или уши – всё не доходили. Нет, пожалуй, дома как-нибудь дойдут. Ставя всю эту мешанину жанров на случайное воспроизведение, Ши Мин закрывает глаза и прижимается лбом к поручню.
Сомнения лирического героя о том, влюблён ли он, прерывает писк чата. Лю, предваряя горькую пилюлю кучей грустных смайликов, сообщает, что забыла свои ключи на стойке. В этот раз руки смело переключают будильник на шесть.
Следом прилетает фотография – все его любимые коллеги на каком-то тесном диванчике в клубе с разноцветными коктейлями в руках и с максимально дурацкими выражениями лиц. «Удачно поесть домашней еды» гласит подпись, и Ши Мин невольно усмехается.
Лирический герой продолжает философски размышлять о том, насколько тесно они связаны с лирической героиней и приходит к выводу, что не разорвать.
Иногда он чувствовал себя таким же лирическим героем. Конечно, и сегодня он мог отказаться, но стоило вспомнить взгляд Ши Мэя в такие моменты, как слова застревали в горле едким комком. Они и так редко видятся – живя в одной квартире! – у них совсем разные круги общения после возвращения в Китай из Штатов, да и брат так устаёт на работе, что в конце дня ему хочется видеть рядом с собой хоть одно приятное, а главное, живое лицо…
Наконец, автобус останавливается, и водитель напоминает пассажирам, что эта остановка – крайняя на маршруте. Очень удобно – прямо около входа в их серую скучную многоэтажку. И быстро – не прошло и семи песен на повторе.
«Выпейте там за меня» — всё-таки пишет он, прежде чем войти в подъезд.
А вот ключи от собственной квартиры он забыл в шкафчике, поэтому приходится звонить в дверь.
|
